Однажды во мне поселилось море, Где ни один дождь не вымоет соли, Сославшись на промежутки, До твоих рук, дверей, до твоей шутки. Мне теперь лишь кричать от боли, Либо тихо выть от тоски. Спасибо любимый, за переломанные кости, Целую твои кулаки. Я буду той, кто тобою дышит, Я стану той, о ком ты не знаешь. Я буду той, кто тебя слышит, Даже тогда, когда ты засыпаешь. Я пишу о тебе до сведенных скул, Вечером в паб и сажусь на холодный стул, Прошу еды и виски грамм пятьдесят, И спина прогибается, словно на ней висят. Как же смешно и дико, когда ты никем не любим, Но было же время, теперь одинока, как Белый Рим. У меня дома бутылка рома, в подкладке пальто - Чумовой гашиш, Ты Господь, если уж не задушишь, То хотя бы им рассмешишь. Звонит телефон, выпадает из рук на юбку, Я вижу - это не ты, ничего не слышу, бросаю трубку. Я вздрагиваю невольно, словно кто то стукнул громко По батарее. Мне сломали душу, мне очень больно, Приезжай пожалуйста поскорее. Что то колет, таблетка не действует, хоть убей, Сердце мечется во мне, как пойманный воробей. И я думаю - я наверное не одна, и кому то еще нужна. Там, где было так страшно, воцаряется совершенная тишина. За моим окном давно уже плюс, А у меня внутри минус двадцать, Ты не придешь, в этом уже не приходится сомневаться. Оборвется внутри, слава Богу ты не узнаешь и не услышишь. Как то не справедливо получается, что я без тебя задыхаюсь, А ты, мальчик, дышишь.
By Olya Ramona 7 May 2012
